"Если не поможет — прирежьте"

"Восемнадцать лет, это было в 1970 — 1980-е годы, я проработала в совхозе зоотехником и ветеринаром, — вспоминает Анна Федоровна Маурина. — И, знаете, читая интервью главного ветеринара нашего города, узнавала себя тогдашнюю. "Ветеринария существует не для животного, а для человека", — утверждает Юрий Александрович Андреев. Знакомые мысли. Именно этому нас учили и в зоотехникуме, и в институте. Учили, как наращивать вес птицы и мясного поголовья, как добиваться высоких надоев от молочного стада... На случай болезни животного были четкие рекомендации: как и до каких пор лечить, а главное — в какой момент животное прирезать, чтобы меньше на него тратиться. И никто ни разу, подчеркиваю: никто и ни разу! — не сказал нам, студентам, что животному тоже может быть больно и что мы, врачи, обязаны облегчать его страдания".

Анна Федоровна, судя по ее позиции, — истинный доктор. Из тех, которые постоянно видят боль в глазах своих пациентов, будь то человек, лошадь, корова, собака, кошка, и подчас даже вопреки инструкциям стараются им помочь. Сделать укол обезболивающего в ситуации, когда другой ветеринар введет просто обездвиживающий препарат. Настоять на наркозе, даже если инструкция разрешает, что называется, резать по живому.

Сегодня она на пенсии, от ветеринарной практики отошла, но ее по-прежнему волнует боль и неблагополучие животных. Теперь уже городских собак и кошек. Их бездомность, мучительный отлов.

Да, когда-то ветеринары были просто помощниками хозяйственников, которые обеспечивали страну мясом, птицей, молоком. И даже еще лет двадцать назад люди слыхом не слыхивали о такой науке, как зоопсихология, особо не задумывались над тем, что и у животных есть душа, характер, воля, желания, потребности.

Сегодня это все общеизвестные истины. И человечество даже пришло к признанию прав братьев меньших — они изложены во Всеобщей декларации прав животных (ее наша газета публиковала дважды, в сокращенном и полном виде), которую ратифицировали все ведущие страны мира. В числе этих прав, напомним, есть право животных на жизнь и здоровье, право иметь дом и питание. А у человека есть обязанности — все эти права животным обеспечивать и гуманно к ним относиться. Гуманно, напомним руководителям городской ветеринарии и "Спецтранса", занимающегося отловом, — это значит прежде всего не причинять боль и страдания.

Многие читатели обратили внимание на фразу начальника управления ветеринарии о любви к животным, о том, что "любовь — это слишком светлое и возвышенное чувство, чтобы испытывать его к животному". Теперь, дескать, понятно, почему, с позволения главных ветеринаров города, экипажи "Спецтранса" при отлове бездомных собак и кошек используют яд, вызывающий мучительную гибель животных в болезненных судорогах на фоне удушья и чувства панического страха. Ну не любит, дескать, у нас главный Айболит животных!..

Зачем изобретать велосипед?

Этим эмоциональным утверждениям отвечает другой читатель — Сергей Тяговской: "А знаете, совсем не нужно всем любить всех. Я даже могу утверждать, что и врач, лечащий людей, и учитель вовсе не обязаны любить, соответственно, больного и ученика. Они должны профессионально, в полном объеме и в рамках закона выполнять свои обязанности. О недопустимости негуманного, жестокого обращения с животными сказано как в Гражданском, так и в Уголовном кодексах. И если говорить о ловцах животных из "Спецтранса", то их обязанность, пока эту работу никто не отменял, — не причинять животным страданий. А распорядиться о применении соответствующих методов и препаратов должен, по-видимому, главный ветеринар".

А еще, напоминает С. Тяговской, существует конкретная инструкция "по отлову и содержанию безнадзорных животных на территории Санкт-Петербурга" 1998 года, которую подписал Н. И. Бацанов, тогдашний главный ветеринарный инспектор по нашему городу. Этот человек, которого, к сожалению, уже нет среди нас, пытался по-человечески решить проблему бездомности животных. Так вот, в той инструкции, насколько известно, не отмененной и поныне, прописано очень многое из того, над чем сегодня бьются зоозащитники.

Итак, слушаем совет читателя. Берем инструкцию. Читаем.

"Отлов животных и их доставка под наблюдение специалистов Госветнадзора производится методами, исключающими нанесение животным увечий или иного рода вреда их здоровью. Отстрел животных в Санкт-Петербурге запрещен".

Просто и ясно. Нельзя убивать животных. Нельзя убивать их ядом, как это практикуется сегодня. Нельзя наносить увечья и причинять вред их здоровью, что неизбежно будет происходить, если перейти на отлов сачками и петлями, — о чем как о планах уже нынешнего года сказал в интервью нашей газете от 16 февраля Ю. Андреев.

А всех отловленных, оказывается, нужно доставлять под наблюдение специалистов Госветнадзора. Этого тоже не делается. И даже нет помещений, специально оборудованных для приема найденышей и работы с ними.

Много интересного и для кого-то даже поучительного узнаешь, изучая инструкцию. Оказывается, "юридические лица, производящие отлов", несут "материальную ответственность за причинение вреда здоровью животных в момент отлова". Знают ли об этом положении в "Спецтрансе"? Не боятся ли, что в один момент защитники животных обратятся в суд, потребовав и остановить изуверский отлов, сочтя его "жестоким обращением с животными", и привлечь юридическое лицо "Спецтранс" к материальной ответственности?

Ответы на многие сегодняшние вопросы находишь в этой инструкции. И, наконец, даже перестаешь воспринимать текст как простую инструкцию, поскольку, по существу, перед тобой — труд человека, который очень серьезно продумал и нарисовал разумную картину сосуществования животного и человека в большом городе.

Отловленные животные, сказано в документе, поступают в передержку-карантин. И не просто так, а по акту приема-передачи передаются под контроль специалистов Госветнадзора. И там, в передержке, "принимаются меры по идентификации животного", то есть ищут владельца. Одновременно ветеринарный врач карантина осматривает найденыша, делает лабораторную диагностику. По результатам может быть принято решение об эвтаназии. Но только в случае, если животное неизлечимо или трудноизлечимо больно, а также если оно больно заболеванием, общим для животного и человека.

Если же эвтаназия не необходимость по жизненным показаниям, то такое животное, по инструкции, следует вакцинировать, зарегистрировать и поставить на учет в сеть лабораторного наблюдения и контроля.

Если находится владелец и он согласен забрать питомца — проблем нет. Животное должны отдать даже в том случае, если по одной из названных причин показана эвтаназия. Правда, при этом хозяин будет обязан обеспечить питомцу лечение и выполнить "необходимые ветеринарные мероприятия".

Особо подчеркивается, что эвтаназию и стерилизацию осуществляет только лицензированный специалист-ветеринар с соблюдением правил обезболивания.

Предполагается, что бездомных потеряшек будут помещать в приюты и уже там искать им новых владельцев. Вот только приютов у нас по-прежнему нет. (Единственный городской — "Ильинка" — переполнен и по своему санитарному состоянию не принимает новых животных.)

А еще, читаем у Н. И. Бацанова, планировалось создание единого центра информационно-поисковой службы Петербурга, единого реестра животного мира города и специальных средств массовой информации, которые должны заниматься, с одной стороны, поиском потерявшихся животных, с другой — поиском владельцев подобранных потеряшек.

...Сегодня большие силы депутатов, их помощников, членов городского правительства и их аппарата, а также общественности, ветеринаров, юристов тратятся на то, чтобы вырабатывать концепции отношения к животным в городе, планировать соответствующие мероприятия. А может быть, для начала попробовать выполнить хотя бы то, что уже разработано и обрело форму официального документа?

Домашние, домовые, общественные

Не будем повторяться: уже не раз говорилось, что решение проблем бездомных животных во многом упирается в отсутствие приютов-передержек с последующим устройством животных в семьи.

И, казалось бы, как должны радоваться зоозащитники, услышав слова главного ветеринара о том, что по крайней мере один городской приют вот-вот должен открыться!

Но радости нет. Потому что есть большие опасения. От имени многих зоозащитников их высказала для нашей газеты председатель Санкт-Петербургского благотворительного общества защиты животных Елена Кирхоглани.

Елену Валериановну встревожили слова начальника управления ветеринарии о том, что после открытия приюта "отлов будет безвозвратным" и что "тяжелобольных, покалеченных сразу будут усыплять". Дело в том, что нигде и никогда не говорилось о "прозрачности" работы этого учреждения. И никто из общественности, прессы, из неравнодушных людей, — опасается Е. Кирхоглани, — не сможет проверить, насколько гуманным там будет обращение с животными, на самом ли деле не будет применяться яд и не станет ли приют фабрикой смерти для всех отловленных животных, включая вполне здоровых и жизнеспособных.

"Из своей практики знаю, — пишет Е. Кирхоглани, — что иногда собаку с переломом ноги, бедра и даже крестца уже через месяц можно поставить на ноги даже без операции. А уж для лечения болезней (включая лептоспироз, которым нас так много пугают) сейчас есть много эффективных и малозатратных препаратов".

По собственному опыту Елена Валериановна знает и то, что брошенным животным можно успешно подбирать новых владельцев. И это неправда, что такое происходит только на Западе. Скольких чудесных четвероногих друзей пристроила в добрые семьи та же петербургская "Потеряшка", другие маленькие частные приюты, возникающие спонтанно и содержащиеся на средства самих людей, которые не смогли пройти мимо собачьего или кошачьего горя. Не было также случая, чтобы сразу много людей не откликнулись на телевизионные сюжеты о том, что попавшему в беду животному нужен хозяин. А сколько перспектив в "усыновлении" животных через Интернет! Были случаи, рассказывает Е. Кирхоглани, когда за нашими бродяжками приезжали из Германии и Финляндии! Пока, к сожалению, вся эта работа — частное дело энтузиастов.

И если признать, что отношение к животным — это часть культуры человека и общества, то будет вполне логичным начать развивать эту культуру. Строить приюты, открытые для гражданского контроля. И в них, что очень важно, соблюдать срок в полгода, установленный действующим законодательством, в течение которого необходимо при содействии милиции и муниципалитета искать владельца животного. (Это юридическое положение подробно разъяснялось в выпуске раздела "Братья наши меньшие" 16 февраля.)

Непременная часть этой большой работы — постоянное обращение к людям, рассказы о животных, ищущих дом, в средствах массовой информации, что на Западе, к слову, приравнено к социальной рекламе и размещается бесплатно.

"Сегодня животных фактически приравняли к мусору, возложив на "Спецтранс" обязанность их отлавливать, убивать и вывозить на утилизацию вместе с контейнерами бытовых отходов, — говорит Елена Кирхоглани. — Эту ситуацию пора менять. И здесь я хотела бы обратиться также к горожанам. Берите животных в свои дома! Опекайте их! В мире давно уже есть такое понятие, как опекаемые животные. Их домом становятся организации, наши общие дворы, подъезды и сады. И если мы поможем им стать, пусть сначала не домашними, но хотя бы "домовыми", общественными питомцами, их благодарность не будет знать границ. Они будут охранять ваш дом и благодарить вас всю жизнь. Они очень умны и понятливы, поверьте".

В этом месте сегодня поставим точку. А в следующих выпусках раздела непременно вернемся к этой теме. Среди откликов, пришедших в редакцию, есть вполне дельные предложения о том, как победить "коробочников", делающих бизнес на бездомных животных, и каким образом проблемы, затронутые в наших публикациях, решаются в других странах.

ФОТО Дмитрия ГРИЦКОВА